Советник и заместитель посла Китая в Узбекистане Чжан Вэньчуань – профессиональный дипломат, который трудится на этой ниве после окончания Пекинского университета иностранных языков в 1999 году.
Есть в его биографии удивительный факт – магистерская диссертация (Пекинский университет, 2014 год) посвящена… узбекской махалле. Что связывает органы местного самоуправления Узбекистана и Китая, а также чем обоснован такой нестандартный выбор темы для диссертации – с этими и другими вопросами мы обратились к дипломату.
– Господин Вэньчуань, согласитесь, что международная дипломатия и проблемы узбекской махалли находятся в совершенно разных, даже вроде бы непересекающихся плоскостях. Как вам удалось найти их точки соприкосновения, как возник интерес к этому институту гражданского общества в нашей стране?
– Да, на первый взгляд, если не принимать во внимание реальные факты, не знать конкретные причины моего интереса к данному вопросу, может показаться несколько удивительным, что я выбрал именно эту тему для своей научной диссертации. На самом же деле все просто, понятно и вполне логично.
После окончания университета, я стал работать в Министерстве иностранных дел КНР, где курировал вопросы Центральной Азии. Разумеется, в процессе работы я стремился многое узнать о постсоветских странах региона – не только об их политике и государственном устройстве, но и об их истории, общественных организациях, ННО и, конечно же, о живущих там народах и людях, их менталитете, особенностях, характере, их привычках и пристрастиях. Читал много литературы в этом направлении на самые различные темы.
В ходе этой деятельности, которая зачастую осуществлялась в нерабочее время, я встретился с новым для меня термином – махалля. Она меня очень заинтересовала, произвела довольно сильное впечатление. Оказалось, что это не просто территориальное или географическое понятие, не квартал в городе или несколько улиц на селе, а нечто большее, уникальное – целая система отношений между жителями, которая существует в Узбекистане на протяжении многих веков.
В 2007 году я впервые приехал в Узбекистан и нашел время, чтобы побывать в нескольких столичных махаллях, побеседовать с их активистами, аксакалами и жителями. Вплоть до 2016 года, пока я еще не начал постоянно работать в посольстве Китая в вашей стране, побывал в республике более 20 раз. И в каждый свой приезд обязательно посещал какую-либо махаллю, подробно знакомился с ее деятельностью, формами работы.
Весь этот багаж лег в основу научной диссертации, которую я защитил в 2014 году. А в 2016-м оказался перед выбором: в какую страну поехать, чтобы продолжить свою работу профессионального дипломата. Но никаких сомнений на этот счет у меня тогда не было: конечно же, в Узбекистан. Я всем сердцем полюбил вашу страну, ваш доброжелательный и гостеприимный народ.
– Как называется ваша диссертация, какие вопросы вы в ней осветили?
– Название научной работы «Институт самоуправления граждан в Узбекистане – махалля». Основные разделы в ней – история узбекской махалли, начиная с древности, развитие и совершенствование на современном этапе, ее роль в укреплении государственности и развитии общества.
– Если сравнивать махаллю в древности и современную, что, на ваш взгляд, сейчас непоправимо утрачено? А что, наоборот, приобретено, причем со знаком «плюс»?
– Древняя узбекская махалля, которая берет свое начало у истоков бронзового века, сейчас не может не вызывать чувства ностальгии. Представляешь муэдзина, который с высоты минарета зазывает людей на дневную молитву. Или чайхану, где мужчины обсуждают самые свежие новости. Или хашар, в ходе которого люди совершенно бескорыстно строят дом своему соседу.
Мудрое изречение, пришедшее из глубины веков: «Махалля – и отец, и мать», воспринимается как жизненная истина, заключающаяся в том, что этот бесценный метод самоуправления граждан издавна занимает важное место не только на словах, но и в душе, и во всей жизни каждого человека. Махалли построены на принципе, учитывающем исторические традиции и духовность народа.
Итак, главной задачей махалли испокон веков было местное самоуправление, в небольшом и сплоченном обществе по-настоящему действенное. Кстати, в некоторых исследованиях я прочел, что советская власть в Средней Азии якобы «боролась с махаллями». Ничего подобного, она мудро решила не ломать махаллинский уклад, а взять его под свой контроль, и это позволило махаллям выжить в тот период.
На мой взгляд, основное достоинство махалли в прошлом заключалось в том, что ее деятельность строилась на высочайшем авторитете старейших ее жителей, то есть аксакалов, на уважении к старшим, что составляло сердцевину образа жизни того времени.
В настоящее время многое изменилось. Происходят мощные процессы интеграции института махалли в современное демократическое общество, расширяются ее функции, она более тесно взаимодействует с органами государственной власти и управления.
Около 10 тысяч действующих в республике сходов граждан успешно выполняют более 30 социально и экономически значимых задач, ранее осуществлявшихся органами государственной власти на местах. Государство придает особое внимание эффективному использованию возможностей махалли, повышению правовой культуры в обществе, усилению у граждан уважения к закону.
Махалля превращается в действенную структуру, реального помощника народа, в «зеркало справедливости», место, где люди могут выразить свое мнение, изложить предложения и свои проблемы, что, несомненно, еще больше укрепляет доверие людей к государству.
– Какие функции нынешней махалли вы считаете наиболее важными?
– Те, благодаря которым она оказывает реальную помощь и содействие народу, формирует атмосферу взаимного уважения, доброты и милосердия, воспитывает молодежь духовно развитыми и физически здоровыми личностями.
Для меня также важно и то, что древняя и вечно молодая узбекская махалля – общий дом, где проживают представители различных национальностей. Межнациональное согласие в сходах граждан, усиление дружбы, сплоченности и взаимоуважения имеют важное значение для развития всей страны и благосостояния народа.
Еще одна очень важная функция – укрепление семей. Некоторые западные специалисты критиковали деятельность комиссий по примирению, созданных в махаллях. Мне кажется, они до конца не понимают менталитет узбекского народа, да и вообще жителей Востока, где весьма дорожат брачными семейными узами.
В Китае популярна поговорка: лучше снести семь домов, чем развести одну семейную пару. Аналогично относятся к этому явлению и в Узбекистане. Ведь задача подобных примирительных комиссий состоит не в том, чтобы не допустить развод, создав формальные препятствия для него, а чтобы в этих семьях еще раз взвесили последствия такого шага, хорошо подумали и «семь раз отмерили», прежде чем «резать».
– Есть ли органы самоуправления граждан в Китае? Чем они отличаются от узбекских махаллей?
– Да, такие низовые органы в КНР созданы, это комитеты городского населения и комитеты сельского населения, создаваемые по месту жительства. Их деятельность ведется в двух основных направлениях.
Первое – выполнение задач по самоуправлению: решение всех дел деревни или городского района, урегулирование гражданских споров населения, воспитание жителей в духе закона и многие другие функции.
Второе направление носит административный характер: оказание помощи местным органам власти в решении административных вопросов, например, по охране общественного порядка или набору в армию.
Комитеты состоят из председателя, его заместителя и 3-7 членов, избираемых жителями деревни или города путем прямых выборов на три года. Как видим, их деятельность во многом схожа с деятельностью махалли.
В заключение нашей беседы мне хотелось бы подчеркнуть, что сегодня опыт узбекской махалли в качестве уникального института для построения демократического государства и формирования сильного гражданского общества может быть эффективно использован в других странах, продвигающихся по пути демократии. Ее многовековой опыт и современные тенденции – это настоящее и бесценное богатство для всего человечества.
Бюллетень №9
«Узбекистан и Китай: ключи от будущего»
28.06.2019
